Однако на этот раз у него получилось даже хуже, чем в первый раз, – он проскочил так далеко, что едва сумел остановиться перед противоположной стеной. Б'ка вновь не понял, куда это в последний миг исчезает так раздражающая его тряпка. К неописуемому удовольствию зрителей, он, раз, за разом атакуя неуязвимый плащ, всякий раз промахиваясь, злобно ревел, с каждой минутой зверея, и к концу схватки полностью потерял осторожность и контроль над собой. Чем не замедлил воспользоваться его хитроумный противник. После очередной атаки бивнеголового ящера Саш'ша увидел, что силы у того на исходе. Наверное, из сострадания к несчастному животному он решил прекратить его мучения. Чел'век сделал вид, что напуган атаками рогача и быстро побежал от него к стене… Б'ка помчался за ним. При виде наконец-то убегающего врага у него словно прибавилось сил. С каждым шагом он все больше набирал скорость. Наконец, его противник остановился у края арены и спрятался за куском коричневого материала.
…В свой последний прыжок рогач вложил все оставшиеся силы. Он мощно оттолкнулся от песка и, пролетев по воздуху добрых три шага, всей массой своего могучего тела головой ударился в плащ. Два или три бивня отломились, а единственный оставшийся целым рог… на всю длину вошел в толстую деревянную дверь, перед которой размахивал плащом К'нарра Саш'ша. Своим бивнем ящер расколол толстенную доску и намертво в ней застрял.
Рев стоял такой, что не было слышно собственного голоса. К'нарр попытался что-то прокричать дочери на ухо, но она его не услышала, только непонимающе пожала плечами и покрутила головой. Неожиданно она вспорхнула на широкий и толстый каменный бордюр, отделявший зрительские места от арены, бесстрашно спрыгнула вниз и побежала к гладиатору, спокойно рассматривающему поверженного, оглушенного, но по-прежнему живого противника.
Амфитеатр замер. Такой драматической развязки не ожидал никто – теперь девочка, по правилам Игр Богов, полностью находилась во власти бойца. И было неизвестно, что еще можно ожидать от этого светлокожего бесхвостого существа. Юная драконша вплотную подбежала к повернувшемуся ей навстречу Саш'ше, потянула его за руку, принуждая наклониться, и когда гладиатор послушно согнулся, что-то сказала ему прямо в его огромные, уродливые, торчащие в стороны уши. Чел'век внимательно ее выслушал, распрямился и отрицательно покачал головой. Девчушка гневно сжала кулачки, топнула ножкой на бойца, добиваясь своего, но он вновь отрицательно покачал головой. Гладиатор взял ее за руку, подвел к краю арены, поднял к себе на руки и… легко запрыгнул с девочкой на бордюр. Затем Саш'ша осторожно передал дочку ее отцу, и… вдруг увидел подарок Ар'рахха, бесхозно валяющийся на каменной скамье. Он спрыгнул вниз, сбегал к поверженному Б'ка, вытянул из-под его тяжеленной башки изрядно потрепанный плащ, оставив в стене вместе с застрявшим бивнем изрядный кусок материала, вернулся обратно к тому месту арены, где сидели К'нарр с дочерью. На этот раз, опасаясь неадекватной реакции опасно приблизившихся охранников, он на стену запрыгивать не стал. Просто скрутил плащ в тючок и несильно бросил его работорговцу. К'нарр поймал свою вещь, поднял с пола откатившийся серебряный бивень и завернул в него «сувенир» Ар'рахха.
Повернувшись к арене, он помахал на прощание гладиатору рукой, уходящему в потайную дверь. Взяв дочь за руку, негоциант стал пробираться с ней к выходу из амфитеатра, расположенному где-то намного выше того места, откуда они следили за гладиаторскими боями.
…До восхода Отца Богов было времени еще много. К'нарр с дочерью терпеливо дожидались, пока большая часть зрителей покинет амфитеатр. Наконец, они устало поднялись по центральной лестнице до середины амфитеатра, прошли через главный вход в Храм Воли Богов. Смешавшись с толпой, негоциант и его дочь двинулись по центральному коридору к высокому порталу выхода из святилища. Но недалеко от середины пути их остановили. Важный немолодой Жрец приблизился и осторожно коснулся руки торговца. К'нарр повернулся в пол-оборота, остановился, настороженно глядя на служителя культа Богов явно не Низших Уровней. Рука сама собой незаметно переместилась к поясу и легла на рукоять клинка, скрытую под свернутым в тючок плащом. От внимательного Жреца не ускользнуло движение работорговца.
– Не беспокойтесь! – сказал он приятным глубоким голосом. – С вами не случится ничего плохого.
У торговца от сердца немного отлегло. Жреческое сообщество пользовалось в обществе большим и, надо признать, заслуженным уважением. Всеобщая признательность жителей Драконии служителям культа зижделась не только и не сколько на уважении, безусловно, почитаемых Богов, но и на личных качествах Жрецов. Например, они всегда выполняли обещания, которые давали дракам или друг другу. Были еще несколько составляющих из практически безграничной власти, о которых говорить вслух принято не было, но которые у К'нарра и его товарищей по купеческому цеху вызывали чувство легкой, но не уходящей зависти…
Жрец через цепь хорошо освещенных комнат и коридоров проводил работорговца с дочерью в довольно большое помещение. На пороге комнаты он слегка поклонился и приглашающим жестом предложил войти купцу и его дочери внутрь. Гости вошли. Жрец закрыл за ними дверь и остался снаружи.
Половину высокой комнаты занимали богато украшенные, стоящие по периметру, вырезанные из дерева фигуры животных, инкрустированные золотыми и серебряными пластинами. Перед резными изображениями животных, населяющих Драконию, полукругом стояли несколько тяжелых мраморных скамей, роскошеством и изыском каменной вырезки больше похожие на переносные алтари, нежели на место, где обычный драк может приземлить свое тело. Длинные светло-голубые полотна дорогого тонкого мугбаргского шелка сплошной стеной поднимались за деревянными статуями животных. Высоко над головой они крепились к большому золотистому кольцу, как бы символизирующему око Отца Богов, подтверждая тем самым, что все происходящее здесь совершается с Его ведома и под Его неусыпным приглядом. Посредине зала стояло тонкой работы кресло – с высокой спинкой, резными подлокотниками и светло-коричневым кожаным сиденьем…